М.С. Андреева
Согласно определению медицинской энциклопедии, под народной медициной подразумевается совокупность передаваемых народом из поколения в поколение (в устной и письменной форме) эмпирических знаний и практических методов, применяемых для распознавания, лечения и предотвращения болезней[i]. Изучение народной медицины определенной этнической группы, проживающей в каком-либо регионе, дает возможность понять механизм сохранения и передачи некоторого пласта традиционных знаний и норм, показать особенности локальной и общекультурной традиций. В задачу данной статьи входит рассмотрение понимания природы болезней, их причин и способов лечения в среде тульского крестьянства как проявлений локальной и общекультурной традиции.
Основными источниками для написания статьи послужили этнографические материалы XIX – начала XX века. Данные источники представляют собой как большие обобщающие работы по материалам всей Российской Империи, так и отдельные статьи, посвященные какому-то определенному вопросу народной медицины, либо отдельному региону[ii]. В статье сделана попытка систематизации материалов дореволюционных этнографических источников, относящихся к Тульской губернии, кроме того, для установления преемственности культурной традиции были привлечены материалы этнографических экспедиций музея-заповедника «Куликово поле», проводившихся в 1999-2002 гг.
Авторами этнографических описаний конца XIX – начала XX века отмечалось полное незнакомство крестьянского населения с анатомическим устройством человеческого организма и физиологическими процессами, происходящими в нем. В качестве заболевания, крестьянин, как правило, воспринимал отдельный симптом, объясняя причины болезни действием как рациональных, так и сверхъестественных (иррациональных) факторов. К причинам рациональным можно отнести воздействие на человека природных факторов, таких как холод, «дурной ветер», и пр., тяжелый физический труд, проникновение в человеческий организм посторонних агентов и некоторые патологические процессы, происходящие в организме, в том числе старость. В качестве причин сверхъестественных можно выделить вмешательство высших сил – волю Божью, влияние нечистой силы, а так же злонамеренные или случайные действия некоторых людей – сглаз и порчу.
Разберем подробнее, как представлял себе русский крестьянин процесс заболевания и его причины. Из рациональных, самой распространенной причиной заболеваний для крестьянина рубежа XIX – XX вв. являлась простуда, главным обстоятельством которой было переохлаждение. Чтобы простудиться человек непременно должен был испытать чувство холода: «созябъ, простылъ, пилъ и застудилъ нутро»[iii] — говорили в таком случае крестьяне. Из-за такой особенности причинно-следственной связи, иногда, в народном понимании как простудные воспринимались заболевания вовсе не вызванные переохлаждением, такие, как «ревматизмъ, перемежающаяся лихорадка, тифы, рожа, все легочныя заболевания и между ними крупозная пневмония и чахотка, иногда трипперъ и сифилисъ»[iv]. Диагноз «простуда» для крестьянина был связан именно с перенесением чувства общего переохлаждения, при этом корреспонденты отмечали, незнакомство народа с понятием о вреде сквозняков и охлаждении отдельных частей тела, например, промачиванию и переохлаждению ног. Причиной эпидемий инфекционных заболеваний часто выступал «дурной ветер», откуда и пошло распространенное во многих регионах понятие «поветрие».
Некоторые заболевания объяснялись проникновением в организм человека разнообразных паразитов, часто реально не существующих. Так, по мнению крестьянина, кариозные разрушения зубов происходят от жизнедеятельности червячков, червь — «волосатик», толщиной с человеческий волос вызывает «костоеду» или «ногтоеду» — воспаление костной ткани различного генеза. Многие болезни крестьянин пытался объяснить и внутренними процессами, происходящими в человеческом организме, например, застоем крови. До начала ХХ столетия процедуры кровопускания были в деревне достаточно популярны, застоем крови или «дурной кровью» крестьяне объясняли боль в пояснице, фурункулез, некоторые заболевания глаз, деревенские пациенты часто требовали «открыть кровь» при головной боли, боли в суставах: «кровь замаяла, кровь не дает покоя» — частое объяснение таких заболеваний[v].
Распространенной причиной болезни для крестьянина был такой объективный фактор, как тяжелый физический труд. Получил «поясничный удар», «надорвался, заболел отъ надсады, с подъема, натуги или «сорвал с пупа» — говорили в таком случае о больной спине. Этой же причине, однако, часто приписывались и все прочие заболевания суставов, любая боль в конечностях. Часто «натугой» крестьяне объясняли даже многие болезни внутренних органов, особенно желудочно-кишечные расстройства. В крестьянском лексиконе все перечисленные состояния носили название «ломота», «грыжа» или «грызь»[vi]. Как причину заболеваний крестьяне совершенно справедливо выделяли и такой естественный процесс, как старение организма, однако, считалось, что все болезни пожилых людей вызваны исключительно старостью, и, так как старость — это необратимый процесс, лечить стариков считалось излишним и бессмысленным.
Возникновение многих болезней в крестьянском сознании неразрывно связывалось с факторами сверхъестественного характера. Причиной заболевания могли стать как злые, так и добрые силы. Так, эпидемии могли быть результатом «гнева божия» и наказанием за грехи. Отдельные случаи заболевания и травмы трактовались верующими как «попущение» или «вразумление божие». Считалось, что вылечить такое заболевание невозможно и иногда даже грешно. Но чаще всего конечно заболевания приписывались действию злых сил, или, проще говоря, нечистой силы. Особенно тесно в сознании крестьянина нечистая сила была связана с нарушениями психического здоровья, что нашло отражение в названиях таких состояний: «бесноватые», «беснуются», «бес вселился» и т.д. Широко распространен среди русского крестьянства миф о сестрах – лихорадках, насылаемых сатаной на людей. Иногда каждая из лихорадок отождествлялась с конкретным симптомом малярии, и «боялась» какого-то определенного средства, действенного только против нее одной.
Крестьянское сознание достаточно часто «очеловечивало», придавало некий отталкивающий человекоподобный образ некоторым особенно страшным, как правило, инфекционным заболеваниям. Так, лихорадки представлялись как «злыя, худыя, безобразныя и простоволосыя существа»[vii], в виде безобразной женщины, «с воловьими пузырями вместо глаз», представлялась в некоторых деревнях центральной России оспа. Особенно часто описывается в виде живого существа холера, принимающая различные образы: той же безобразной женщины, скота, диких зверей, иногда даже попа. Крестьяне рассказывали, что действует холера, как правило, в сумерках или ночью, чтобы остаться незамеченной, часто такие рассказы удивляют подробностями и деталями. Очевидцы описывают даже конкретные действия холеры: летание по воздуху, отравление колодцев, источников и рек, разбрасывание содержащих заразу предметов и веществ[viii].
Иногда нечистая сила действует более непосредственно: «то толкнетъ кого-нибудь, и тот сломает руку или ногу или отхватит топором палец, то «попутает» нанести удар другому, а иногда причинит и смертельное повреждение. В некоторых же случаях нечистый прямо поселяется на жительство в человеке: от этой именно причины, по мнению многих мужиков, происходит падучая болезнь, сумасшествие, кликушество и некоторые другие болезни»[ix].
Огромное количество случаев заболевания крестьяне приписывали порче и сглазу. Эти явления представляли собой некие специальные или случайные действия злонамеренных лиц. Существовали даже специализировавшиеся на этом колдуны, действующие с помощью нечистой силы. Такие специалисты могли причинять самые разнообразные заболевания: «вогнать въ человека бесей, произвести сумасшествие и кликушество, отнять силу, иссушить до кости, вызвать икоту, тоску, параличи, родимчик, падучую болезнь и половое безсилие»[x]. Они же могли быть виновниками эпидемий и лихорадки, но чаще всего колдуны обвинялись в умении «присаживать килы» — различного происхождения опухоли и нарывы. Снимать такую порчу, по мнению крестьян, мог только колдун равной, или большей силы, чем виновник заболевания, а еще лучше тот же самый человек, остальные средства и способы лечения при этом считались бессмысленными. Производиться порча могла самыми разнообразными способами: пускаться по ветру и воде, подмешиваться в пищу, произноситься в форме заклинания, бросаться на дорогу в виде «испорченного» предмета, а так же с помощью таких сложных манипуляций, как завязывание «заломов»[xi] и вынимание следа[xii].
Сглаз, в отличие от порчи, иногда не является результатом злой воли человека. По мнению крестьян, некоторые люди — обладатели «дурного глаза» способны причинять вред просто «по свойству своего устроения»[xiii]. Помимо всего прочего, крестьяне верили, что некоторые болезни можно передать другому с помощью процедуры «подброса» или «относа». Эта передача совершается через наговоренные предметы или одежду, снятую с больного, которые бросаются на дороге, меже и т. п., в этом случае болезнь переходит на того, кто поднимет или возьмет эти предметы. Таким образом передаются, например, бородавки, насморк, лихорадка, собачья старость или седун (рахит)[xiv].
Способы лечения болезней в русской деревне так же, как и причины их возникновения условно можно разделить на рациональные и иррациональные. Рациональные средства народной медицины включают в себя приемы, которые можно назвать – физиотерапевтическими, а так же фармакологические средства. Большое значение в народной медицине придается теплу и прогреванию, обратному процессу переохлаждения — причине разнообразных простуд. Влажный и сухой пар в печах и банях, припарки, ванны, ингаляции — основные способы применения тепла народом. Парение в банях и печах часто сочеталось с различными растираниями, особенно действенными при заболеваниях «застойного» характера. Для растирания употреблялись раздражающие и разогревающие кожу вещества. «Чаще всего это тертая редька, одна, с солью или водкой, редечный сок, хрен, керосин, скипидар, перцовка, нашатырный спирт, беленное масло, летучая мазь[xv] и иногда горчица. Для этой же цели, особенно при ломоте, употребляется нередко молодая крапива, которой, обварив ее кипятком, иногда и парятся, вместо веника»[xvi]. Припарки применялись чаще всего при воспалениях, опухолях и респираторных заболеваниях. Делались такие припарки из овса, золы, сухой крапивы, хмеля, теплого творога, ржаного теста, гречневой каши, разогретого меда и т.д. При поносах на живот прикладывали прогретые камни, каравай хлеба, слой овечьей шерсти.
Традиционная крестьянская фармакология включала в себя в основном средства растительного происхождения: лекарственные травы, ягоды, овощи и пр., а так же средства животного и минерального происхождения. К началу ХХ столетия все большее распространение получают химические вещества и аптечные препараты: летучая мазь, нашатырный и камфарный спирты, карболка, хинин, различные капли и др. Как правило, средства народной фармакологии носили универсальный характер. Крестьяне Тульской губернии использовали такие лекарственные растения, как адонис весенний или стародубка, медуница, шалфей, полынь, чабрец или богородская трава, череда, дикая мята, горлянка, василек, крапива, ромашка, зверобой, подорожник, липовый цвет, малина, костяника, земляника, клюква, калина и многие другие. До настоящего времени в домашней медицине региона Куликова поля как лечебное средство используется «богородицкая трава» (чабрец). Считается, что она помогает от почек. Кроме того, используется «грудной чай» (от грудных болезней), подорожник (от желудка), «белоцветник» (от желудка). Полезным для здоровья считается также отвар березового листа, освященного в церкви на Троицу.[xvii]
Обычно настои или отвары трав пили горячими и «сурово», т. е. быстро, чтобы поскорее пропотеть. Считалось, что некоторые растения способны «вытягивать жар», как жаропонижающее крестьяне использовали листья квашеной или свежей капусты, свеклы, хрена, лопуха, мать-мачехи, репейника, ясеня, распаренные листья ольхи и пр., а так же примочки из огуречного рассола, кислого кваса, квасной гущи, уксуса, размоченного в квасу или уксусе хлеба и т. п[xviii]. Широкую область применения имели животные жиры и растительные масла: коровье, свиное и баранье сало, утиный, гусиный, рыбий жир, конопляное и деревянное масла[xix]. Из химических веществ особенно популярны и универсальны в деревне рубежа XIX – XX веков были водка, деготь, скипидар, керосин. Водка в различных сочетаниях с перцем, редечным соком, горчицей употреблялась при простуде и лихорадке, водка с солью повсеместно считалась лекарством при поносах. Деготь и мази на его основе применялись при чесотке, лишаях, ранах, как полосканье в водном растворе при цинге и пр. Скипидаром и керосином так же обрабатывали раны, применяли наружно для растираний и внутрь при различных заболеваниях.
Еще более разнообразен в народной медицине рубежа XIX – XX веков был арсенал средств иррациональных. В соответствии с причинами заболеваний они имеют противоположную направленность: религиозные средства и магические практики, по определению Г.И.Попова — средства суеверного характера.
Религиозные средства лечения в русской деревне были очень распространены и достаточно разнообразны: поклонение мощам святых, чудотворным иконам, личные молитвы и заказывание молебнов в церкви. Крестьяне верили в целебную силу святой воды, просфор, масла, ладана и других предметов, принесенных из монастырей и других почитаемых мест, в случае особенно тяжелых заболеваний практиковалось приношение обетов. Традиция почитания мощей святых угодников и икон, пришедшая из Византии, прекрасно прижилась в среде русского крестьянства. Особенно сильна была вера в заступничество со стороны угодников, бывших при жизни выходцами из народа. Жития святых, переносивших ту же боль и страдания, вызывали доверие в душе крестьянина, помогали рассчитывать на участие и сострадание со стороны высших сил, пособничество перед богом. «— Родила я сына перваго,— рассказывает крестьянка Епифанского уезда,— радуюсь, на него глядя, и уж не знаю, как и ходить-то за ним и чем накормить. Сын стал подростать и умер. Родила я еще — умер и этот. Родила третьяго—глядь, и он умер. Напала на меня скорбь, и дала я «оброк» сходить к Сергию, угоднику Божьему, и умолить его, чтобы дети у меня не умирали. Сходила, попросила, родила снова, и жив, слава Богу, теперь ребенок: вот, какой большенький»[xx]. В своей повседневной жизни крестьянин во всех важных случаях прибегал к молитве, обращаясь за помощью к Богу, заручаясь его поддержкой. В болезнях кроме личной молитвы крестьяне часто совершали заздравные молебны, которые могли служиться как в церкви, там и на дому у больного, большое значение придавалось молебнам при эпидемиях, особенно если последние трактовались как проявление гнева божьего. Такие молебны могли служиться крестьянами без участия духовенства, совершались членами семьи заболевших, или всем селением, иногда включая в себя крестные ходы вокруг деревни с местночтимыми святынями.
В случае тяжелых или мучительных хронических болезней иногда давались обеты — обещания каких-либо действий в случае выздоровления: отслужить молебен, поставить свечу определенного размера и цены, сделать то или иное пожертвование монастырю или церкви, посетить святые места и т.п. По сообщению корреспондентов этнографического бюро, данные обеты исполнялись очень строго. В некоторых селениях Тульской губернии обеты, данные родителями за больного ребенка назывались «оброк». Выполнить родительский «оброк» в случае успешного выздоровления считалось обязательным для повзрослевшего ребенка[xxi].
Интересна народная вера в целительную силу святых угодников, при этом некоторые из них универсальны и помогают от всех болезней, например, Николай чудотворец, св. Пантелеймон, Косма и Дамиан. Другие же святые воспринимаются народом как помощники от определенных недугов и заболеваний, так, св. Антипа почти повсюду считается целителем зубной боли, св. Фотиния и Василий Новый помогают от лихорадки, от болезней глаз исцеляет Казанская Божья Матерь и великомученица Варвара, а от головной боли следует обращаться к иконе усекновения главы Иоанна Предтечи. От запоя и пьянства помогают святые Фрол и Лавр, от порчи — Симеон Мироточец, а от душевных болезней исцеляют священномученик Киприан и мученица Иустина, беременным покровительствует Федоровская икона Божьей Матери[xxii].
Почитание святынь и паломничество по святым местам, по мнению Г. И. Попова, связано с распространенной в среде русского крестьянства верой в «целебность акта прикосновения» к священным предметам. Эта вера имеет не только христианские, но и языческие корни, часто приобретая суеверные проявления. «Прикосновение к раке, в которой покоятся мощи угодника, к пелене, которой покрыты они, к чаше со св. Дарами, ризе священника, к крестикам и лентам, навешанными на иконы, в глазах мужика, имеет едва ли не одинаковую степень святости и целебности»[xxiii]. Так же языческие или суеверные корни имеет известный обряд отворения царских врат в церкви при тяжелых родах.
Магические или суеверные средства и практики, отражающие крестьянские представления о природе болезней и механизмах излечения имеют огромное значение в народной медицине.
В деревне рубежа XIX – XX веков были достаточно распространены методы лечения по аналогии между проявлением болезни и используемыми приемами и средствами терапии, например «колотье» в боку, спине, груди лечилось прикалыванием разнообразными острыми предметами: иголками, краем креста, громовыми стрелами и пр. Иногда иглы клались в воду, считалось, что чем больше взять иголок для этой процедуры, тем лучше, этой водой поили больного или смазывали больное место. Грыжи чаще всего лечились «пригрызанием», больное место покусывали зубами, грызли, иногда для этой цели использовали пойманную мышь. Жительница деревни Ростово 1951 года рождения вспоминала такой способ лечения грыжи: «У бабушки была грыжа… нужна была грысть ей руку, ана прасила, нггобы я грызла ей руку, ана меня спрашивала: «Бабка, бабка, што грызёшь?». Я далжна была атвечать: «Грыжу». И так три раза. Ана мне гаварила: «Грызи, грызи, штоб атрыжки не было». Я далжна была атвечать: «Не будит»[xxiv].
Представления о болезни как о некоей живой, возможно даже персонифицированной сущности породили комплекс мер, направленных на физическое и даже психическое воздействие на хворь. Болезнь, по представлению крестьянина можно было напугать, выгнать, передать другому человеку или животному, преградить ей путь и таким образом ограничить ее распространение. Ограничить болезнь можно было как локально, например, обвести углем больное место, в случае каких-то кожных заболеваний, так и не пустить в селение эпидемию, преградив ей путь межой с помощью обряда опахивания[xxv]. Бесконечное разнообразие приемов выработал народ для отпугивания болезни. Считалось, что каждая болезнь боялась определенных действий, запахов, предметов, например, лихорадку можно было изгнать с помощью змеиного выползня, летучей мыши, лягушки, птичьего гнезда или веревки, на которой была удавлена собака или кошка, запаха которой будто бы не любит лихорадка или сушеного таракана[xxvi]. Болезнь можно было даже обмануть, чтобы избавиться от лихорадки, крестьяне Каширского уезда проводили следующую процедуру: «пишут на лоскутках бумаги, что такого-то или такой-то нет дома, и в свободный от лихорадки день приклеивают эти лоскутки к дверям и окнам дома»[xxvii].
Система крестьянских представлений об устройстве мира обусловила возникновение различных лечебных приемов символического характера. Ветка, воткнутая верхушкой в землю, считалась в Тульской губернии хорошим кровоостанавливающим средством. Избавиться от бородавок можно было с помощью таких нехитрых манипуляций: завязать на нитке узелки по числу бородавок и зарыть ее в землю, как только сгниет в земле нитка, пропадут и бородавки. Так же можно было избавиться от бородавок, если потереть их яблоком с чистой, без крапинок кожицей[xxviii]. До настоящего времени в южной части Тульской области сохранилась традиция лечения светлячками или «червачками». За светлячками ходили в ночь на Иванов день, считалось, что «червачки даются не каждому, а только той, кто Богу достойна…». Для лечебных задач достаточно было поймать трех светлячков. Собранных «червачков» растирали между ладоней, после чего знахарь приобретал способность лечить руками различные заболевания, преимущественно кожные и зубную боль. По словам информантов, сохраняется такая способность в течение года до новой купальской ночи[xxix] .
Глубокий символизм предметного мира русского крестьянина нашел свое отражение в применении и рациональных средств лечения, например лекарственных трав. Растениям приписывались чудесные и необыкновенные свойства в связи с их формой, названием и другими факторами, которые установить этнографам рубежа XIX – XX веков оказалось уже невозможным. Трава «Петров крест», или царь-трава считалась прекрасным средством от порчи, крест, по поверью, располагался в корне растения на глубине двух аршин. Трава «Мария Магдалина» спасала от тоски, «Анютины глазки» от сглаза, «Иван да Марья» и донник — от порчи, разбой-трава от застоя крови, богородская трава—от действий колдуна и от домового. Трава «девясил» полезна от самых разнообразных болезней потому, что в ней «девять сил», так же и «сороконедужник» или репешок, стоит только узнать правильные способы его употребления и он «какую угодно болезнь, как рукой, снимет»[xxx]. Чертогрыз, у которого черт перегрыз главный корень, а бог отрастил несколько малых корешков, употреблялся крестьянами Тульской губернии при укусах бешеной собаки и змеи[xxxi]. Сбор лекарственных растений сопровождался комплексом ритуалов и традиционных представлений. Сборщик трав должен был знать специальные молитвы и заговоры, правила сбора конкретных растений, одну траву нельзя было срывать голыми руками, другую должен сорвать только сам больной и пр. Особой силой наделялись травы, собранные в Иванов день (на Ивана Купалу). В регионе Куликова поля до сих пор считаются целебными собранные в этот день зверобой, горланка[xxxii].
Таким образом, собранный на протяжении полутора столетий этнографический материал позволяет сделать выводы о том, что население Тульской губернии в целом являлось носителем общекрестьянских взглядов на сущность и причины болезни, использовало общераспространенные методы лечения, однако существовали и некоторые незначительные локальные традиции народной терапии некоторых болезненных состояний. Болезнь, населением русской деревни, чаще всего, воспринималась в виде отдельного симптома, или комплекса проявлений, иногда, в действительности не связанных между собой общим диагнозом, что обеспечивало большую вариативность трактовки каждого конкретного случая заболевания. Возникновение болезни крестьяне объясняли необыкновенно богатым разнообразием факторов как рациональных, так и совершенно удивительных. В некоторых случаях крестьянское сознание воспринимало болезнь как некую определенную живую сущность, придавая ей порой вполне определенные телесные формы – человека, животного, демонического создания. Способы лечения заболеваний были адекватны пониманию сущности болезни и причинам ее возникновения. Комплекс рациональных и иррациональных средств лечения в домашних медицинских практиках крестьян соответствовал трактовке каждого конкретного случая заболевания. Универсальность продуктов народной фармакологии и терапевтических приемов позволяла использовать все эти средства в лечении самых различных заболеваний.
Картина мира русского крестьянина, совмещала в себе противоречивые вещи: глубокую религиозность русского крестьянства с одной стороны и суеверные, почти языческие понятия о сущности болезни с другой, слабое знакомство с устройством и функционированием человеческого организма в совокупности со всеобъемлющим символизмом предметного и понятийного мира крестьянина составляли характер общей культурной традиции со всем богатством ее локальных проявлений в каждом конкретном регионе, а так же обеспечивали механизм передачи комплекса знаний и практик народной медицины.
Список литературы и источников:
- Высоцкий Н.Ф. Очерки нашей народной медицины // Записки Московского археологического института. М., 1911. Т. XI. С. 1 -168.
- Демич В. Ф. Живая старина. Вып. №1. 1912 г. С. 39
- Демич В.Ф. Лихорадочные заболевания и их лечение у русского народа // Вестник общественной гигиены, судебной и практической медицины, издаваемый Медицинским департаментом. 1894.
- Панин А.С. Вера простецов: Очерки по истории «народной религии» в XX веке / А. С. Панин. — Тула, 2012. — 231с.
- Поляков И.С. Антропологическая поездка в центральную и восточную Россию по поручению Императорской Академии Наук. Санкт Петербург. 1880.
- Попов Г. Русская народно-бытовая медицина / Г. Попов; по материалам этнографического бюро князя В.Н. Тенишева. — СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1903.
- Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы: материалы «Этнографического бюро» князя В.Н. Тенишева. В 7-ми томах/ М-во культуры и массовых коммуникаций РФ, Федер. агентство по культуре и кинематографии, Рос. этнографич. музей; авт.-сост. И. И. Шангина; науч. ред.: Д. А. Баранов, А. В. Коновалов. — Санкт-Петербург: ООО «Деловая полиграфия»// Т. 6 : Курская, Московская, Олонецкая, Псковская, Санкт-Петербургская и Тульская губернии / сост. Д. А. Баранов [и др.]. — 2008. — 600 с. : ил., портр.
- Троицкий П. Село Липицы и его окрестности, Тульской губернии Каширского уезда / Этнографический сборник. Издание Императорского русского географического общества; выпуск №2. Санкт-Петербург. 1854.
- Успенский. Д. И. Родины и крестины, уход за родильницей и новорожденным. (по материалам, собранным в Тульском, Веневском и Каширском уездах Тульской губернии)// Этнографическое обозрение. М., 1895 №4. С. 71-95
- Электронный ресурс: Энциклопедии и словари/ Медицинская энциклопедия. Режим доступа: http://enc-dic.com/enc_medicine/Narodnaja-medicina-10849/ (дата обращения 16.04.2017)
[i] Электронный ресурс: Энциклопедии и словари/ Медицинская энциклопедия. Режим доступа: http://enc-dic.com/enc_medicine/Narodnaja-medicina-10849/ (дата обращения 16.04.2017)
[ii] Подробнее об этнографических источниках, посвещенных изучению народной медицины см. в ст. – М.С. Андреева. Традиционная и официальная медицина в тульской деревне по этнографическим источникам конца XIX – начала XX в.
[iii] Попов Г. Русская народно-бытовая медицина / Г. Попов; по материалам этнографического бюро князя В.Н. Тенишева. — СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1903. С 9.
[iv] Там же.
[v] Там же. С 15.
[vi] Там же. С 10-11.
[vii] Там же. С 17-19.
[viii] Там же. С 19.
[ix] Там же. С 23.
[x] Там же. С 25-26.
[xi] Залом — это завязанный в узел, предварительно закрученный пучок колосьев какого-либо еще несжатого хлеба, чаще всего ржи. Иногда он обвязывается лошадиными или женскими волосами, обсыпается углем, золой из печи, землей с кладбища и пр.
[xii] Там же. С 26-33.
[xiii] Там же. С 37.
[xiv] Там же. С 42.
[xv] По российской фармакопее: смесь легко омыляющегося жирного масла (подсолнечного) (3 части) с нашатырным спиртом (1 часть).
[xvi] Там же. С 298.
[xvii] Отчет о 2-й фольклорно-этнографической экспедиции Государственного военно-исторического и природного музея-заповедника «Куликово поле» на территории Куликова поля (9-28 июля 1999 г.) / 1999/9 ГВИ и ПМЗ «Куликово поле». С. 15-16
[xviii] Там же. С 301.
[xix] Деревянное масло — низший сорт оливкового масла, которое использовалось в церковных светильниках (лампадное масло).
[xx] Там же. С 253.
[xxi] Там же. С 254.
[xxii] Там же. С 255.
[xxiii] Там же. С 261.
[xxiv] Бурцев И.Г., Пешехонов И.В. Отчет о 5-й фольклорно-этнографической экспедиции Государственного военно-исторического и природного музея-заповедника «Куликово поле» на территории Куликова поля в 2002 г. // 2002/2 ГВИ и ПМЗ «Куликово поле». С. 17
[xxv] При обряде опахивания, как правило, в тайне собирались ночью девки и вдовы, одетые в одни рубахи и с распущенными волосами и сохой опахивали селение вокруг, тем самым проводя границу между внешним миром и поселением, куда еще не проникла болезнь. Считалось, что зараза не могла перейти пропаханную таким образом межу. В соху впрягались сами участницы шествия. Иногда впереди шла девка с иконой, тем самым добавлялся религиозный компонент в языческий обряд. Большую опасность представляло бабье шествие для любого живого существа. Считалось, что болезнь может принимать любое обличие и каждого встречного при обряде опахивания участницы жестоко избивали, иногда до смерти, считая, что тем самым уничтожают болезнь.
[xxvi] Там же. С 216.
[xxvii] Троицкий П. Село Липицы и его окрестности, Тульской губернии Каширского уезда / Этнографический сборник. Издание Императорского русского географического общества; выпуск №2. Санкт-Петербург. 1854.
[xxviii] Попов Г. Русская народно-бытовая медицина / Г. Попов; по материалам этнографического бюро князя В.Н. Тенишева. — СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1903. С. 217.
[xxix] Пешехонов И.В. Купальские обряды на Куликовом поле./Куликово поле: вопросы историко-культурного наследия. Труды научно-практической конференции «Куликово поле – уникальная культурно-историческая и природная территория. Проблемы изучения и сохранения военно-историческогои природного наследия Центральной России. Тула. 2000. С. 273
[xxx] Там же. С 206-207.
[xxxi] Демич В. Ф. Живая старина. Вып. №1. 1912 г. С. 39-60.
[xxxii] Бурцев И.Г., Пешехонов И.В. Отчет о 3-й фольклорно-этнографической экспедиции Государственного военно-исторического и природного музея-заповедника «Куликово поле» на территории Куликова поля в 2000 г. // 2000/8д ГВИ и ПМЗ «Куликово поле». С. 11