Русский провинциальный некрополь во многом является отражением российского общества. Общество дореволюционной России подчинялось жёсткой стратификации по сословному, имущественному и религиозному признаку. К началу XIX в. сословное законодательство сформировалось как подотрасль государственного права, регламентирующего социальную организацию населения в стране. Отношение к религии также определялось законодательными нормами, утверждавшими, что «первенствующая и господствующая в Российской Империи вера есть Христианская Православная Кафолическая Восточного Исповедания». Остальные вероисповедания делились на «признанные терпимые» и не признанные государством. Последние чаще всего именовались сектами и разделялись по степени их «вредности».
Тульский некрополь, как и некрополь других провинциальных городов России, возникает при Екатерине II (1729 — 1796). В это же время были заложены основы учреждения новых мест захоронения умерших. Как и в других городах в Туле возникают отдельные кладбища для представителей разных конфессий. В полном соответствии с этим делением по конфессиональному признаку в первую очередь уделялось внимание захоронениям православных, во вторую – «иноверцев» и «инославных». Сохранившиеся до наших дней Всесвятское, Спасское (Зареченское) и Димитровское (Чулковское) кладбища Тулы были предназначены для лиц православного вероисповедания. Сенатским указом 24 декабря 1771 года всем местным властям предписывалось войти в контакт с местным духовенством для того, чтобы учредить новые места под захоронения и построения при них церквей(1). По терминологии французского историка Филиппа Арьеса (Philippe Aries) новые кладбища, организуемые в России в конце XVIII века как новые города, по утверждённым планам, можно назвать гражданскими. Однако как только вслед за указом Сената за Тулой появляются кладбища «нового стиля», здесь строят православные храмы. Впоследствии кладбища и называют в соответствии с наименованием действующего на нём православного храма.
Иудейское кладбище Тулы в соответствии с терминологией Русской Православной церкви, относится к иноверческим и в таком качестве воспринималось как предназначенное для захоронений лиц еврейской национальности исповедующих иудаизм. Сохранившееся до наших дней это кладбище позволяет лучше представить историю иудейской общины в Туле, а также является важной частью российского провинциального некрополя в целом.
В первой половине XIX века Российская Империя стала местом обитания многочисленной еврейской диаспоры (до 1914 года в России проживало более половины всех евреев мира). Но до середины XIX столетия организованной иудейской общины в Туле не было. Вынужденно ограниченные в выборе места проживания указом Екатерины II евреи в Российской империи были сосредоточены в западных губерниях, в пределах так называемой «черты постоянной еврейской оседлости».
Хотя с самого начала существовали оговорки, допускающие в отдельных случаях поселение евреев в Центральных областях, такие случаи следует считать единичными и не влияющими на конфессиональную ситуацию в целом. Так, в конце XVIII века с территорий бывшей Речи Посполитой в Тульскую губернию попадает большое количество евреев, впоследствии быстро обрусевших и потерявших связь с национальной культурой. Вероятно именно переселенцы и их потомки в тайне сохраняющие верность «Моисееву закону» образовали так называемую «секту иудействующих». Кроме прочего в Тульском крае внимание властей к этой секте привлекла попытка организовать отдельное кладбище для единоверцев.
В декабре 1813 года крестьянин села Люблино Каширского уезда Тульской губернии Иван Афанасьевич Оскин подал прошение на имя епископа Тульского и Белёвского Амвросия, где объявил, что вместе с прочими «исправляет еврейскую веру» и в связи с этим просил отвести для них особое кладбище. В ходе проведённого расследования было установлено, что «в Каширской округе» иудаизм исповедуют 130 крестьян и купец Краснов с детьми, внуками и правнуками в числе 20 человек. «Путеводителем и наставником» их оказался И. А. Оскин «восхитивший должность иудейского раввина», который погребал тела умерших, совершал браки и отправлял другие обряды. В это время «Жидовский закон» был воспринят как «лжеучение», преосвященный Амвросий счёл своей обязанностью всех «увлечённых лжеучителем в заблуждение взыскать и словом Истины возвратить в недра Христианской церкви», ко всем участникам «секты иудействующих» были применены репрессии(2).
При Николае I (1796 — 1855) принимаются меры для «слияния евреев с коренным населением», в этих целях в 1827 году принимается «Устав рекрутской повинности и военной службы евреев». Теперь последние были обязаны отбывать рекрутскую повинность, причем в размере даже большем, чем остальное население. Начиная с этого времени больше двухсот солдат-евреев входит в состав инвалидных рот при Тульском оружейном заводе. При Александре II (1818 — 1881) ситуация начинает несколько меняться, некоторые ограничения на проживание евреев в империи были сняты. Именно в 50-70-х годах ХIХ века количество евреев в провинциальных городах Центральной России начинает увеличиваться.
Еще 1852 году в официальных документах отмечается, что «все жители Тульской губернии принадлежат к одному племени славянскому и исповедуют православную веру»(3). Но уже в 1860 году в Туле появляется иудейская община, а 1 декабря её духовным руководителем становится младший канонир 5-й гарнизонной роты Тульского оружейного завода М. И. Зафрен. Благодаря усилиям Мейра Зафрена иудейская община крепнет и расширяется (см. таблицу 1). В 1897 году в Туле проживало 2 334 еврея(4). Тульской еврейской общине принадлежала молельня «Моисеева закона» (а в начале ХХ века синагога) и училище «Талмуд-тора». К ХХ веку в Туле кроме училища действовали ещё две еврейские субботние школы. С самого начала появляется необходимость и в организации захоронений для уходящих из жизни членов общины. Хотя в данном случае требования иудаизма и юридические нормы одинаково говорили о необходимости создания обособленного «иноверческого» кладбища, попадание иудаизма в разряд «терпимых» религий делали такое кладбище зависимым от гражданских и церковных властей Тулы.
Таблица 1
Общее количество евреев и лиц, исповедующих иудаизм в Тульской губернии и в городе Туле до 1917 года
| В Тульскойгубернии | В городах губернии | В Тульской губернии | В городеТуле | |
| В 1897 году | В 1897 году | В 1914 году | В 1914 году | |
| Число евреев | 2761 | 2607 | 3909 | 3214 |
| Число лиц исповедующих иудаизм | 2868 | 2713 | 3891 | 3214 |
Источник: Первая Всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 год(5). Тульский губернский статистический комитет. Сведения о движении населения, распределении земель и т. д. 1915 год(6).
В 1833 г. был обнародован «Свод законов Российской Империи», один из томов которого был посвящен «Врачебному Уставу». В Уставе впервые были сформулированы основы кладбищенского законодательства России. В соответствии с законами Российской империи места погребения иноверцев оговаривались особо. Первоначально иудейское кладбище в Туле, как и в ряде других городов России, располагалось рядом с православным. Однако по мере увеличения числа захоронений, границы кладбищ начинали всё теснее соприкасаться. Если, например, в Калуге иудейское кладбище сохранило обособленность, то в Туле оно было очень быстро поглощено растущим Всесвятским кладбищем. В ответ на многочисленные просьбы тульской еврейской общины сохранить иудейские захоронения, в 1867 году городской глава С. Т. Красноглазов от лица комитета по устройству Всесвятского кладбища заявил, что никакого еврейского кладбища в Туле нет. «А если бы и действительно упразднённое кладбище еврейское было на православном Всехсвятском кладбище, если бы оно и было занято православными, и в таком случае комитет не считал бы за собой никакой ответственности перед законом»(7).
Следует добавить, что сохранить чьи-либо захоронения на Всесвятском кладбище или просто навести там порядок, городские власти были явно не в состоянии. В 1880 году тульский врач В. И. Смидович отмечал «беспорядок и неурядицу» существовавшую на кладбище «до самого недавнего времени»: «никакой последовательности в раздаче мест, нет ни улиц, ни дорожек, ограды вокруг могил ломались и уносились, памятники портились и мне даже передавали такие случаи из недалёкого прошлого, что среди белого дня увозились целые каменные надгробные плиты»(8).
Новый участок под иудейское кладбище отводится в районе традиционного проживания рабочих Тульского оружейного завода. Специфика иудейской общины в Туле состояла в преобладании среди евреев именно приписанных к Оружейному заводу. Место для кладбища нижних воинских чинов «еврейского закона» было отведено за Чулковской слободой близ старообрядческого кладбища. Это решение было утверждено командиром Тульского оружейного завода 24 июня 1858 года. Губернское правление решило, что там также «можно… хоронить и прочих евреев в городе живущих…»(9). В 1883 году кладбище увеличено за счёт близлежащих выгонных участков. В 1904 году Тульская городская дума разрешила расширить территорию кладбища и построить здесь дом для похоронных обрядов. В 1915 году «Тульское еврейское кладбище» по-прежнему находится в ведении Иудейской общины и числится «при 2 еврейской молельне в 3 части г. Тулы» под управлением «председателя 2 еврейской молельни Гилеля Мейерова Зафрена и за содержанием его имеется должный надзор…».(10)
Однако, как и российское общество в целом иудейская община Тулы не была однородна, и сохранившиеся погребения иудейского кладбища позволяют говорить об организации захоронений не только по конфессиональному, но также по социальному и имущественному признаку.
Прежде всего, на характер захоронений наложили отпечаток погребальные традиции иудаизма. Практически все проживающие в Туле евреи являлись иудеями, а значит, с необходимостью придерживались довольно сложного погребального ритуала. Иудаизм в официальных документах часто именовался «еврейская вера», что при обозначении кладбища делает равнозначными термины «иудейское» и «еврейское».
В традициях иудаизма забота о достойных похоронах возлагалась на родственников умершего. Порядок похорон обычно объясняется работниками Хевра Кадиша. Хевра Кадиша (?????????) — «Святое братство», похоронное сообщество, которое начиная с XVII века в среде евреев традиционно отвечает за подготовку человека к уходу из жизни и выполнение надлежащих ритуалов сразу после смерти, а также за проведение похорон. Члены этого общества совершают обязательный ритуал омовения тела. Похороны должны состояться вскоре после смерти (обычно в течение суток), так как считается, что душа возвращается к Богу, и тело должно быть возвращено в землю как можно скорее. Сразу после погребения умершего начинаются Семь дней скорби — шив-а (????). После шив-а по традиции над могилой, обычно в изголовье, ставится памятник — мацейва. Продолжительность траура определяется степенью родства. Поэтому Хакамат Мацейва (обычай установки памятника) предполагает установку надгробия и через тридцать дней и через двенадцать месяцев после смерти. Установка памятника является своего рода данью уважения родителей или детей к покойному Надпись на мацейве обычно делается на идиш, обязательно указывается имя и дата смерти (от сотворения мира).
Основными типами памятников на иудейском кладбище Тулы можно считать стелы и обелиски (Рис. 1, 2). Также встречаются намогильные плиты и памятники, которые с большой долей условности можно считать изображениям и «аналоев» и «часовен» (Рис. 3, 4). Терминология в данном случае условна, поскольку отражает реалии православной погребальной традиции, а в случае иудейского кладбища сходные по типу памятники несли принципиально другую смысловую нагрузку и воспринимались, скорее всего, совсем в других терминах. Так установленный на могиле М. Трейваса памятник (Рис. 4) по технике исполнения тяготеет к эклектике, он выполнен фабричным способом и с точки зрения архитектуры может быть отнесён к неорусскому стилю. Тем не менее, он включает и элементы, позволяющие предположить, что с самого начала он предназначался именно для иудейского кладбища (например, изображение благословляющих рук – символ коэнов (кохенов) (ивр. ????????) — священников Иерусалимского храма до рассеяния). В целом памятник повторяет конфигурацию традиционных иудейских стел XVIII-XIX вв. Как и в других российских городах, например Санкт-Петербурге, надгробные памятники дореволюционного периода «едва ли не единственные материальные свидетельства того типа еврейской культуры, который сложился во второй половине XIX – начале ХХ вв.»(11).
Однако в основной своей массе надгробия Тульского иудейского кладбища только в небольшой степени передают конфессиональную специфику. Прежде всего, такие памятники в условиях рассеяния еврейского народа сохраняли лишь наиболее значимые элементы иудейского надгробия, во многом перенимая особенности культурной среды мест проживания. Поскольку особенности памятника-мацейвы специально нигде не оговариваются, характер памятника и изображений на нём определяется местной общиной. Кроме этого к моменту организации нового иудейского кладбища «на оружейной стороне» расцвет художественного надгробия уже в прошлом. «В конце XIX в. мастерство резьбы стало приходить в упадок… Сюжет утрачивал прежнее значение, становился маловыразительным. В руках мастеров оказались припорохи, внёсшие в облик стел губительное однообразие. Каменные плиты стали, наконец, вытесняться памятниками всевозможных иных форм»(12). Теперь надгробия изготовляются массово, по типовым образцам и сходные по внешнему виду памятники можно увидеть и на православных, и на инославных и даже на иноверческих кладбищах. Как и в других городах на еврейском кладбище Тулы во второй половине XIX – начале ХХ вв. появляются «гранитные и мраморные надгробия, формы которых заимствованы на христианских кладбищах: саркофаги, обелиски, обломанные колонны, стелы, порталы, усыпальницы»(13). Часто на могилах устанавливаются памятники, привезённые из других городов России (Рис. 5).
Тем не менее, среди ярких особенностей иудейских надгробных памятников по-прежнему можно выделить отсутствие изображений живых существ, частое присутствие древнего символа Маген Давид («Щит» или «Звезда Давида») и каллиграфически выполненные эпитафии, содержащие ритуальные фразы и молитвенные обращения (Рис. 6, 7). «Привлекает и само написание эпитафии, обычно немногословной (имя-отчество с одним двумя лестными эпитетами, дата смерти и неизменные пять знаков аббревиатуры посмертного напутствия)…»(14). Одной из особенностей иудейского кладбища в Туле является дублирование эпитафий выполненных на иврите русскоязычными надписями на противоположной стороне памятника (Рис. 8). Также отдельным типом памятника можно считать плиты или «таблички» в соединении с другими элементами погребального комплекса (Рис. 9, 10). «Табличка-надгробие обретает новые формы в начале ХХ века: высечена на вертикальной плоскости камня… На многих табличках и оградах присутствует Звезда Давида – отличительный знак Сиона»(15).
Имущественное и социальное положение погребённого на Иудейском кладбище не так заметно как национально-религиозная специфика. Руководитель Тульской иудейской общины в 1914 году Г. М. Зафрен подчеркивал: «Кладбище содержится на добровольные пожертвования… Никакой обязательной платы за места не существует»(16). Однако деление территории еврейского кладбища на разряды в XIX веке было обычной практикой и отмечено в других городах. Обычно захоронения проводились в четырёх платных и пятом бесплатном разряде. На иудейском кладбище Тулы в отдельных случаях над погребениями сохранились сооружения из металлических прутьев, смыкающихся в верхней части и образующих нечто вроде ажурных беседок (Рис. 10). Здесь по всей вероятности аналог так называемой сени, сооружавшейся над могилами православных похороненных по первому разряду. Также об имущественном положении покойного может говорить размер памятника и материал, из которого он был изготовлен.
Вскоре после Октябрьской революции 1917 года Иудейская община города Тулы прекратила своё существование. Декретом СНК от 7 декабря 1918 года «О кладбищах и похоронах» Православная Церковь и все другие конфессии были отстранены от похоронного дела. В январе 1919 года было принято Постановление Тульского Комиссариата по Еврейским национальным делам: «всё движимое и недвижимое имущество принадлежащее быв[шей] еврейским общественным учреждениям – как-то общине, беженскому комитету и др. объявляется собственностью еврейских трудящихся г. Тулы и переходят… в ведение Тульск. Губер. Комиссариата по Евр. Нац. Делам»(17). С этого момента можно говорить о прекращении существования тульского иудейского кладбища как обособленного конфессионального места захоронения. Именно в это время некоторые памятники переносятся с места первоначальной установки, происходят перезахоронения, нарушается прежняя структура кладбища. Хотя захоронения продолжают здесь осуществляться до 1969 года, захоронения евреев в советский период истории происходят и на других городских кладбищах, а погребальные памятники теряют своё религиозное и национальное своеобразие.
Возродившееся в 90-е годы «Иудейское общество г. Тулы» берёт кладбище под свою опеку. По инициативе Общества и музея «Тульский некрополь» 23 июня 2003года еврейское вероисповедальное кладбище в Пролетарском районе было включено в список объектов, представляющих историко-культурную ценность, как памятник архитектуры и градостроительства регионального значения.
.
Примечания
(1) Полное собрание законов Российской Империи, Том XIX.– С. 409.
(2)Высочайше утверждённый доклад Синода. О дополнительном постановлении касательно мер к отвращению распространения секты субботников. III. О жидовской секте в Тульской губернии. Царствование государя императора Александра I. // Полное собрание законов Российской Империи, Том XL. – С. 405 – 406.
(3) Военно-статистическое обозрение Тульской губернии 1852 года. – Тула, 2010. — С. 55
(4) ГАУ ТО «Государственный архив». Ф. 187. Оп. 1. Д. 7325. Л. 14
(5) Первая Всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. Под ред. Н.А.Тройницкого. т.I. Общий свод по Империи результатов разработки данных Первой Всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 года. С.-Петербург, 1905. (Таблица XIII. Распределение населения по родному языку. Таблица XII. Распределение населения по вероисповеданиям)
(В программе Первой всеобщей переписи населения 1897 г. отсутствовал вопрос о национальности. Его заменял вопрос о родном языке).
(6) ГАУ ТО «Государственный архив». Ф. 52. Оп. 3. Д. 5. Тульский губернский статистический комитет. Сведения о движении населения, распределении земель и т. д. Начата 10 января 1915 г. Окончена 16 марта 1916 г.Л. 95 – 97; 158 – 160.
(7)Кац Е. Л. Еврейские кладбища в Туле (историческая справка)//Тени старинного кладбища – еврейский некрополь в Туле. – Тула, 2013. — С. 30.
(8) Материалы для описания г. Тулы. Санитарный и экономический очерк В. Смидовича. – Тула, 1880. — С. 32.
(9)ГАУ ТО «Государственный архив». Ф. 174. Оп. 2. Д. 3626.
(10) Майорова Т. В. Раввин, купец, благотворитель Мейер Исаакович Зафрен и его потомки// Тени старинного кладбища – еврейский некрополь в Туле. – Тула, 2013. — С. 60.
(11) Лукин В. М. Еврейское кладбище (проспект Александровской фермы, 66-а)// Кобак А. В., Пирютко Ю. М. Исторические кладбища Санкт-Петербурга. – М., 2009. – С. 564.
(12)Гоберман Д.Н. Резные каменные стелы (Еврейские надгробия Молдавии и западных областей Украины XVIII – XIX вв.//Памятники культуры. Новые открытия. 1988. – М.: Наука, 1989.– С. 512.
(13)Лукин В. М. Еврейское кладбище (проспект Александровской фермы, 66-а)// Кобак А. В., Пирютко Ю. М. Исторические кладбища Санкт-Петербурга. – М., 2009. – С. 564.
(14)Гоберман Д.Н. Резные каменные стелы (Еврейские надгробия Молдавии и западных областей Украины XVIII – XIX вв.//Памятники культуры. Новые открытия. 1988. – М.: Наука, 1989.- С.515.
(15)Дзиговская Л. Н. Артефакты Тульского еврейского кладбища// Тени старинного кладбища – еврейский некрополь в Туле. – Тула, 2013. – С. 416.
(16) Майорова Т. В. Раввин, купец, благотворитель Мейер Исаакович Зафрен и его потомки// Тени старинного кладбища – еврейский некрополь в Туле. – Тула, 2013. — С. 59.
(17) ГАУ ТО «Государственный архив». Ф. 95. Д. 58. Оп. 1. Л. 23.
…