9 га. Тула в поисках центра
Часть третья
Интерактивный блок выставки
В рамках выставки «9 га. Тула в поисках центра» была создана интерактивная площадка, позволявшая каждому посетителю смоделировать собственный образ главной площади города.
В центральном зале экспозиции команда музея установила «макет» площади Ленина - правда, без каменного вождя (который был изъят с фоновой фотографии с помощью графического редактора). Зато желающим была предоставлена возможность вылепить из обычного цветного или однотонного скульптурного пластилина свою версию основного памятника города. Затем подобрать для неё деревянный пьедестал и сфотографировать композицию на очень реалистичном фоне – со зданием областного правительства, асфальтом площади и даже прохожими.
Интерактивная зона выставки пользовалась высокой популярностью – гости выставки сделали около сотни артефактов, призванных стать альтернативой монументальному Ленину.
Предлагаем вашему вниманию выборку самых интересных из этих проектов, а также аналитические комментарии к ним, написанные по просьбе Тульского историко-архитектурного музея участниками образовательной программы "Культурная и интеллектуальная история: между Востоком и Западом" Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (г. Москва).
Анна Ганжа, доцент Школы культурологии Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»
То, что ТИАМ декларирует как интерактивную деятельность внутри проекта «9 га. Тула в поисках центра» - очень важная инициатива, которая, конечно же, выходит за рамки рутинной работы по привлечению городской публики к разработке и принятию градостроительных проектов и решений. Такого рода проекты не являются чем-то абсолютно новым, но для каждого конкретного города имеют своё собственное значение.
Чем же на самом деле является проект по изобретению центрального памятника главной городской площади Тулы? Он, конечно же, является изобретением самих себя – ведь ни «граждане», ни «туляки», ни «городская публика», ни «жители», ни «население» не являются сколько-нибудь точной характеристикой тех, кто населяет Тулу. Несмотря на то, что горожане и горожанки смиренно откликаются на любые к себе обращения, прагматика этих именований лишена всей полноты значения: не вполне бюргеры, не до конца интеллигенция, вовсе не пролетариат, еще не прекариат. Точно так же отчасти лишены значения и модели памятников, которые произвели на свет участники интерактивного проекта, - но здесь требуется описание того, как функционирует провинциальный город и как в таком городе циркулируют системы этих самых значений.
В эпоху возрастающей мобильности и цифровизации Тула из категории крупного провинциального города и значимого промышленного центра переходит в разряд туристического города с богатой историей и высоким качеством человеческого капитала. Не телевидение, не мрачная и суетливая Москва, а сетевая публичность и мир без границ теперь являются медиатором и почвой, на которой произрастает эстетическое. Не до конца оформившаяся политическая идентичность жаждет нового самоопределения. Вглядевшись в пластилиновые модели, мы можем усмотреть контуры этого будущего мира. Его образы являются метками и знаками чистого присутствия. Уже нет и намека на какую-либо мемориализацию – современный человек мыслит готовыми мемами, а смысловые лакуны привычно прикрывает иронией.
В одной из своих классических работ 1940-х гг. искусствовед Борис Виппер фиксирует момент снижающейся популярности пластических искусств, и скульптуры в особенности, – они требуют «повышенной воли к жизни», телесного присутствия. Скульптура нейтрализует сама себя, становясь меткой, тегом, знаком центральной или любой другой площади. Любая идея, любой смысл намертво прилипает к пространственному локусу, разлетаясь миллионами фотографий по всем возможным сетям. Бессмысленно искать в изображениях свиньи, сердца, котенка или империи Марвел какую-то особую логику – это осколки отражений других отражений, которые быстро переходят в ранг подручных и, что немаловажно, любимых мест.
Это настоящий парадокс – страсть к путешествиям у современного человека мирно уживается с привязанностью к трещине на асфальте, к кривому бетонному забору, к скрипучему повороту трамвайных рельс – ко всему тому, что быстро делается невидимым, но очень важным. Оставляя свои метки на полях городского текста, очеловечивая и одухотворяя пространство города, горожанин репрезентируют себя как субъекта этой неутоленной тоски по приближению и проявке привычно-невидимого.
На вопрос, каким же хотят видеть памятник современные горожане на центральной площади Тулы, можно теперь дать вполне точный ответ: доместифицированным, семантически-многослойным, объектом дизайна, а не деятельности скульптора. И здесь, конечно же, нельзя недооценивать роль Ленина, т.е. его каменной статуи, которая уже несколько десятилетий одним взглядом указывает местным и неместным жителям дорогу, - по разным версиям к коммунизму, или к храму, или к цирку. Именно мечтательный позднесоветский Ленин, забывший по рассеянности застегнуть пальто, стремительно теряя своё монументальное значение, подталкивал всех к мысли об окончательной победе дизайнерского мышления над мемориальным. Участники конкурса подытожили эти перемены умонастроения очень точно.
Дарья Горбацевич, культуролог, магистрант образовательной программы "Культурная и интеллектуальная история: между Востоком и Западом" Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»
Отдельный город — отдельный пространственный локус, часто представляющий собой конвенционально закрепленные центр и периферию. Между ними, тем не менее, пролегает текучее пространство диалога благодаря людям, их населяющим. Это взаимодействие, кроме прочего, осуществляется на уровне столкновения с материальной составляющей исторического и культурного наследия: архитектурные сооружения, памятники, ландшафты, городские объекты, — которое закрепляет пространственно-смысловые акценты, осуществляет деление пространства и, одновременно, формирует ментальные «матрицы» носителей культуры поколений. Однако диалог этот имеет и «микрохореографический» уровень, телесного и подсознательного, когда вместо дисциплинарного созидания и чистого созерцания, акцент делается на созидательном восприятии городской архитектоники из внутренней перспективы личности, актуализируя виртуальное как сферу возможностей. В этом случае в процессе опосредованной интеракции человека с монументальными объектами пространства происходит соединение мышления, видения и движения в единый когнитивный процесс, результатом которого становится осмысление топофильных, топофобных и вовсе антиэмпатичных доминант пространства и создание новой топографии города, площади, здания и т.п.
ТАИМ в рамках выставки «9 га. Тула в поисках центра» как раз и предоставил условия осуществления диалога пространства монументальности Тулы и горожан на «микрохореографичеком», телесном и подсознательном, уровне. Для участников своеобразного «когнитивного перформанса» (интерактивной части выставки «9 га. Тула в поисках центра») были созданы все условия и соответствующая аффективная среда: визуально насыщенная экспозиция с ретроспективным взглядом на прошлые реконструкции города и его центра, технологические медиумы (аудиогид, экранные проекции), пространство-мастерская с кусками разноцветного пластилина в качестве скульптурного материала и деревянными брусками для самостоятельного создания нового главного памятника центральной площади Тулы. Подключение мультисенсорного опыта зрителя в диалоге с архитектурным пространством центра Тулы обеспечено, процесс «воплощения сознания» горожан в образе центральной скульптуры города осуществлен, но вот создание проекта именно памятника оказалось под вопросом. Пластилиновые мишки, свинки-супергерои, зайчики, тотемные, антропоморфные и метафизические образы, сердца, граффити и аббревиатуры на деревянных панелях, — представленный фигуральный китч скорее симптом невозможности или нежелания артикулированно и серьезно выразить отношение к тому «месту памяти», с которым участникам выставки было предложено вступить во взаимодействие. Творчество квази-скульпторов суммарно свидетельствует о желании нарушить клишированные нарративы повседневности, а созданные «косвенные» образы привлекают внимание к ситуации превращения центра Тулы в «не-место памяти», в место отказа от фигуры памяти, выражения памяти и репрезентации некой аутентичности. Напротив — центральная площадь Тулы трансформируется в место возможности не быть кем-либо и чем-либо, в место просто бытия, присутствия.
В любом случае, авторы «9 га. Тула в поисках центра», дополнив свою выставку чертами энактивизма (теории воплощенного сознания), запустили качественный процесс переосмысления гражданами пространства их повседневной жизнедеятельности, а вместе с тем и процесс освобождения тела самого центра города Тула от гомогенности постсоветского общества. Диалогу тульского городского пространства и горожан не только на материальном, но и на телесном уровне дали произойти, а смысловой слой центральной площади Тулы, думается, трансформируется, и центрирование на «памяти» уступит место центрированию на чем-то ином.
Лизавета Лысенко, социолог, магистрант образовательной программы "Культурная и интеллектуальная история: между Востоком и Западом" Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»
В 1931 году Вальтер Беньямин писал о Разрушающем Характере: «Он знает один лозунг – освобождать пространство, у него есть одно занятие – расчистка». Разрушающий Характер – безусловно положительный персонаж, кропотливый работник, освобождающий пути и дороги для чего-то нового, не ожидая награды и не занимая освобожденное место для себя.
Центр – это место из которого новые пути и дороги видны лучше всего. Концепт выставки «9 га. Тула в поисках центра» как будто был создан по следам Разрушающего Характера. Пространство было освобождено и предоставлено посетителям, которые могли сами сделать градостроительные шаги в выбранную ими сторону. Подчеркнутая невечность и податливость материала – пластилина – это лазейка, через которую можно избежать стальной руки государственной застройки и обронзовения фигур героев, которых обычно принято воздвигать в центре площади. Легкомысленный и яркий пластилин не пытается подчинить себе расчищенное пространств. На фоне каменных дворцов-гробниц и все же ощущаемой где-то метафизической тени Ленина пластилиновые фигурки выглядят отчаянно маленькими и все же живыми – возможно, где-то здесь можно уловить чувство города и чувства горожанина.
Эта живость прослеживается и в тех образах, которые выбирали посетители для исполнения. Большинство из них антропоморфны, даже супергеройская свинка очевидно полноценно существует в воображаемом пластилиновом мире как горожанин/горожанка, а не в качестве животного. Фотографии несуществующего памятника проходят через разные слои культуры, которую следует здесь понимать как все, созданное руками человека. Античные развалины, христианские символы, супергерои сменяют друг друга, как персонажи мультфильма про «Пластилиновую ворону», который тоже встраивается в череду этих слоев.
Очевидно, расчищать пространство придется и дальше, потому что снятие «крышки» с площади лишь показывает то, что историческую слоистость местности жители могут лишь дополнить, но не переопределить ее значение как имеющее лишь один смысл. Но если продолжать дело Разрушающего Характера, то один смысл и не понадобится – потребуются только новые возможности и поиск новых путей, пускай даже ими будет созидание из пластилина.